Время начинает идти очень медленно, когда ты осознаешь, что тебе больше некуда спешить. Ты понимаешь, что больше нет нужды возвращаться домой, потому что тебя там никто не ждет. И вот парадокс - время начинает вытворять что-то с твоим ощущением этой жизни. Каждая минута становится все более полновесной, она похожа на вязкую тяжелую каплю жидкости, застывшую на одно бесконечное мгновение перед тем, как сорваться и упасть. Во рту накапливается горечь, а голова такая тяжелая и горячая, как будто это очередной грипп зашел навестить тебя и твои клетки не справляются с атакой вируса.
Легкость бытия ушла вместе с однозначным и таким сложным словом "Всё". Толчки опустевшего сердца отдаются в ушах по бокам звонкой головы, в которой больше нет мыслей - только биение пульса. Эта странная сердечная мышца теперь сокращается совсем по-другому. Желудок тоже явно не на месте. Он не хочет есть, но постоянно переваривает какой-то тяжелый ком. Наверное, это он так борется с необратимостью, как будто его желудочные соки могут растворить упрямую "В", твердую "С", тяжелую "Ё".
Нервные пальцы перебирают брелоки на телефоне. Они теребят фигурки животных и проводят по выпуклым клавишам. Это ожидание. Ожидание отмены сигнала тревоги. Ожидание надписи "Принято 1 новое сообщение" на дисплее. Того самого сообщения... Но дисплей мертв. Он показывает только черные цифры часов и минут, которые застыли, застыли...
Сквозняк от окна ощущается на коже как неприятные поглаживания какого-то существа. Ткань джинсов становится чересчур жесткой. Это лишнее, это все не мое. Я хочу без одежды свернуться калачиком где-то там, где тепло и влажно, я хочу снова стать еще не родившимся ребенком, связанным пуповиной с центром вселенной. Я вовсе не хочу знать, что такое расставание и агония умирающей любви.
Но я знаю. Моя жизнь не первый раз заставляет меня сделать подобный шаг. Грозный-важный-обжигающий. Полный такой кристалльно чистой боли, что зубы ломит от одной мысли о ней. Уйти любя. Любя уйти. Уйти. Любя. Теперь эти два слова связаны в одно, бесконечно звучащее где-то в костях ребер.
Свет чистого весеннего неба опаляет мои глаза. Глаза хотят исторгать потоки горько-соленой жидкости, стать совсем прозрачными, стечь с лица и спрятаться в траве под ногами. Но травы еще нет, сейчас только март!
И меня теперь тоже нет. Я еще не возродилась, уничтоженная огнем. Позже, все будет позже. А пока - да здравствует одиночество, и если оно не сожрет меня сожалениями об ушедшей любви, то мы с ним еще попируем вдвоем. Мы так близки друг другу - я и мое одиночество.
